Глава 1. Реальное Средневековье
Комиксы, относящиеся к реальному Средневековью, будут стремиться передать максимально верное изображение исторических событий. Однако, несмотря на общую правдоподобность, во всех этих произведениях возможны неточности или продуманные искажения.
Важным аспектом является то, как авторы используют исторические события, чтобы больше соответствовать ожиданиям современной аудитории. Средние века становятся пространством для дискуссии на темы национализма, бессмысленных войн или женских прав.
Уоррен Эллис, «Креси»
«Креси» («Crecy») — комикс английского автора Уоррена Эллиса и художника Рауло Касереса, рассказывающий об исторической битве при Креси 1346 года во времена Столетней войны. Опубликован издательством Avatar Press в 2007 году.
Будучи ключевым моментом в развитии как английской, так и французской национальной идентичности, Столетняя война была одним из крупнейших конфликтов Средневековья.
Комикс главным образом затрагивает идею национализма, которая начала зарождаться в Столетнюю войну, когда люди начали ярче воспринимать свою идентичность. Эта война, растянувшаяся на более чем столетие между Англией и Францией, внесла важный вклад в развитие национального самосознания, когда люди стали все острее осознавать свою принадлежность к определённому народу, государству и культуре.
[Рис. 5] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
Восприятие и отношение героя Уильяма из Стонхэма в комиксе «Креси» скорее отражают современные представления о нации, чем историческую реальность Средневековья.
В самом начале комикса главный герой признается, что является «чертовым ксенофобом» [рис. 6], и объясняет, что он родом из тех времен, когда было нормальным относиться к жителям соседних деревень как к нелюдям. Этот образ мыслей отражает современные стереотипы о том, что Средние века были временем повсеместного расизма и нетерпимости.
На самом же деле, как пишет Эрик Вейскотт, В Средние века не существовало расизма, похожего на то, каким он определяется сейчас. Средневековое общество делило людей скорее на основании культурных и социальных различий, а не биологических характеристик.
«Распространенное заблуждение о средневековых людях: что по своей сути они были еще худшими людьми, чем мы. Навязывание расизма другим ложным идиотизмом и варварством, которые слишком часто являются частью сегодняшнего определения „Средневековья“, не так уж и далеко от интеллектуального скачка. Средневековье используется как негативное зеркальное отражение светской современности» [50].
Другими словами, Средние века часто изображаются как темная и отсталая эпоха по сравнению с современностью, хотя такое представление чрезмерно упрощает сложный характер людей и культур того времени.
[Рис. 6] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
Герой продолжает: «Но моя страна, моя Англия, имеет свойство поглощать. Англы, саксы, даны, даже некоторых из этих французов; в конце концов они все становятся англичанами» [рис. 7]. Эта идея отражает распространенное средневековое убеждение, что культурная идентичность человека может поменяться. В Средние века этническая идентичность не рассматривалась как фиксированная или чисто биологическая черта. Напротив, она формировалась под влиянием обычаев, языка и социальных структур, которые принимал человек. Эта концепция отражена в представлении героя об Англии как о нации, которая «поглощает» людей из разных слоев общества, которые в итоге становятся частью английской культуры.
Как объясняет Роберт Бартлетт, британский историк-медиевист: «Для большинства средневековых авторов этническая принадлежность определялась и проявлялась в культуре в той же степени, если не в большей, чем в происхождении. Классическое и часто цитируемое определение Регино Прюмского гласит, что „различные народы отличаются происхождением, обычаями, языком и законом“ […] Из четырёх перечисленных здесь критериев только один является биологическим» [6].
В любом случае Столетняя война привела к большему осознанию своей принадлежности, когда враг рассматривался как принципиально иной. Ксенофобия Уильяма, хотя и преувеличенная для достижения большей драмы, отражает исторические настроения углубляющейся враждебности к французам.
[Рис. 7] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
Уильям критикует незнание английского дворянами его собственной страны: «У нас нет королей, которые бы говорили хоть слово по-английски / Генрих II? Ни слова на чертовом английском» [рис. 8]. И это верно — они и правда не говорили по-английски.
«Английские короли двенадцатого века вообще не говорили по-английски. Это отражает историческую правду: в то время французский был языком элиты и королевского двора, а на английском говорили простые люди. Только в XV веке английский был официально принят в качестве языка правительства и королевской администрации. До этого французский язык доминировал в королевских и юридических делах, усиливая разрыв между высшими классами и остальным населением» [14].
[Рис. 8] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
«Креси» рассматривает события со стороны английского лучника, который выступает как участник и рассказчик, комментируя не только битву, но и более широкий социально-политический контекст.
Уоррен Эллис фиксируется именно на лучниках, которые считаются солдатами, переломившими ход битвы при Креси. А главный мотив комикса — то, что победа одержана простолюдинами, что дальше и будет подробнее объяснено.
[Рис. 9-10] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
«Французские аристократы» [рис. 11], — Эллис сталкивает низший класс против элиты, а используя термин proles (proletarians, пролетариат — наемные рабочие) дает большее понимание в контексте современности. В комиксе предполагается, что французская армия состояла исключительно из благородных рыцарей, когда английская была из обычных солдат.
Уильям говорит, что «английские деревни займут место лис и голубей» [рис. 12], имея в виду, что французская знать будет охотиться на них ради забавы, так как на лисиц не охотились из-за еды, а лишь как спорт и развлечение богатых.
Герой также называет короля Франции, Филиппа, «реально очень старым» [рис. 11], хотя ему всего 53 года. Все дело в том, что в XIV веке бубонная чума радикально снизила среднюю продолжительность жизни, особенно опасность представлялась тем, кто жил в городах — там вирус распространялся охотнее [45].
[Рис. 11-12] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
Эллис вместе с Рауло Касересом изображает английских лучников, которые добивали французских рыцарей [рис. 13], подкрепляя представления о средневековых войнах как о максимально жестоких.
Битва при Креси считается началом конца рыцарства, так как возросла роль пехоты — в особенности лучников, которые могут изменить ход войны. Английские лучники, вооружённые длинными луками, сыграли ключевую роль в победе над французской рыцарской армией, которая состояла преимущественно из рыцарей. Рыцарство больше не являлось доминирующей военной силой. И обычный лучник, добивающий рыцаря «кинжалом милосердия» (misericorde), является визуальным подтверждением.
[Рис. 13] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
В «Креси» изображение английской элиты сосредоточено в основном на Эдуарде III и его сыне, Эдуарде, Черном принце, но это изображение совсем не традиционное. Автор кратко рассказывает их биографии в уже привычной манере: Эдуарда III описывают как «умного парня, прирожденного солдата и немного ублюдка» (и это выглядит как комплимент) [рис. 13], а Черного принца называют «абсолютным ублюдком» [рис. 15].
[Рис. 13-15] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
Художник опирался на общепризнанные изображения внешностей исторических фигур и брал за референсы гравюры. К примеру, Рауло Касерес в точности перенес портрет Черного принца с гравюры на меди XVIII века [рис. 16, 17].
[Рис. 16] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007. // [Рис. 17] Гравюра на медной пластине «Эдуард Черный принц», XVIII в.
В реальности же герой при общении с Эдуардом Черным принцем становится сдержанным, даже следуя средневековому обычаю отводить глаза от королевских особ. Уильям говорит, что «ему не разрешено смотреть прямо на вас, моя милость» [рис. 17]. Автор показывает, как, несмотря на неуважительные комментарии ранее, сохраняется иерархия в средневековом обществе. Этот резкий контраст демонстрирует динамику власти того времени и отражает глубоко укоренившееся уважение (или страх), которое простолюдины испытывали к знати.
Хотя и не было подобного жесткого правила, который бы запрещал смотреть на знать (но только не встречи со взглядом), особенно, если принц сам поощрил к диалогу.
Несмотря на разницу в социальном статусе, Эдуард общается так же грубо, как и простолюдины, что сближает английскую элиту с простым народом и противопоставляет ее французской знати, которая изображается Эллисом как аристократичная. Таким образом, создается контраст не между богатыми и бедными, а между англичанами и французами. Комикс предлагает общую английскую идентичность, которая выходит за рамки классовых границ, объединяя дворян и простолюдинов в противостоянии с французами.
[Рис. 17] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
Схема битвы при Креси, выданная авторами [рис. 18] прямиком перед самой битвой, соответствует записям сражений [рис. 19], демонстрируя мотив максимально точно изобразить событие: на ней точно изображены расположения короля Эдуарда III и его сына, Черного принца, вместе с лучниками. Они расположились на возвышенности, что стало преимуществом. А с французской стороны — Филипп IV, граф Алансон и Иоанн Люксембургский. Также генуэзские арбалетчики, которую сыграли большую роль в том числе и в сюжете комикса.
Такое подробное и приближенное к реальным источникам изображение соответствует историческим картам сражений и служит инструментом для погружения в средневековый контекст.
[Рис. 18] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
[Рис. 19] Битва при Креси, карта. Изображение из иллюминированной рукописи XV века «Хроники» Жана Фруассара.
В конце комикса Уильям показывает жест с двумя пальцами, якобы связанный с событиями Столетней войны — плененным валлийским и английским лучникам, что наводили на французов страх, ампутировали именно эти два пальца, чтобы они не могли больше стрелять из лука. И во время боя лучники, зная об этом, дразнили врагов этим знаком, как бы говоря, что они еще могут стрелять [2]. Уильям и говорит, что «он может убить с трех сотен ярд только с ними [двумя пальцами]» [рис. 20], подтверждая предыдущий текст.
Хотя и считается, что это приветствие было впервые использовано в битве при Азенкуре в 1415, а не в битве при Креси в 1346, в любом случае это всё больше напоминает утрированную значимость и мифологизацию лучников Уорреном Эллисом, что он и делает для достижения своей цели — рассказать про то, как обычные лучники повлияли на ход битвы во времена Столетней войны.
[Рис. 20] Эллис, У., Касерес, Р. Креси. Avatar Press, 2007.
Уоррен Эллис довольно реалистично описал Средневековье, но с явными промахами, которые хоть и не влияют на вовлечение читателя в средневековый сеттинг и сюжет, но могут внести заблуждения. Многие моменты были адаптированы под современную аудиторию и строились на большей мифологизации Столетней войны.
Следовательно, используя битву при Креси, автор реконструировал средневековую историю для обсуждения тех запросов, что актуальны в современности — вопросы классовых различий и национальной идентичности.
Николя Жарри, Франс Ришмонд, «Глиняный трон»
«Креси» и «Глиняный трон» — разные как по содержанию, так и по тону повествования комиксы, несмотря на то, что оба рассказывают про события Столетней войны и включают в себя национальный нарратив. Если Уоррен Эллис представлял войну с откровенной точки зрения английских лучников, то следующая работа рассматривает внутренние политические конфликты с героями, приближенными к королю Франции.
«Глиняный трон» («Le Trône d’Argile») — комикс, повествующий о событиях Столетней войны со стороны Франции. Сценаристами выступили Николя Жарри и историк Франс Ришмонд, рисунки — Тео Канески, издали Delcourt в 2006 году. Реальное Средневековья является самым сложным для работы, поэтому будут рассмотрены самые яркие события и противоречия.
[Рис. 21] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 1: Рыцарь с топором. Delcourt, 2006.
Комикс резко начинается с 1418 года без без разъяснений, например, о безумии Карла VI, изгнании Изабеллы Баварской и конфликта с арманьяками. Или Битва при Азенкуре, по итогам которой Франция потерпела сокрушительное поражение. В результате этого сражения они были вынуждены подписать договор, по которому наследником французского трона считался английский король Генрих V.
Отсутствие подробных исторических объяснений контекста может служить авторам пространством для реконструкции событий и их мифологизации, чем они и воспользовались, усиливая национальный нарратив комикса. Такой подход к трактовке истории позволяет авторам показать борьбу за независимость Франции, где Карл VII выступает символом единства, а его противниками становятся англичане и бургундцы. Последние показаны в роли врагов Франции, и их союз с англичанами еще больше подчеркивает угрозу для страны.
«Глиняный трон» является больше реконструкцией истории, чтобы адаптировать ее под актуальные запросы, в том числе национальные, поскольку он обращается к теме борьбы за французскую идентичность и противопоставлению ее бургундцам.
[Рис. 22] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 1: Рыцарь с топором. Delcourt, 2006.
Карла, дофина французской монархии, авторы представляют с ориентиром на современную аудиторию — молодой человек, которому предстоит взять на себя огромную ответственность, к которой он чувствует себя не готовым. Он прямо говорит о своих тревогах, что делает его человечным и уязвимым [рис. 23-24]. Подобный образ никак не согласуется с тем, какие короли предстают в сознании читателей — стойкие и волевые. С подобным героем может ассоциировать себя большинство молодых читателей, несмотря на то, что он наследник французского престола.
[Рис. 23-24] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 1: Рыцарь с топором. Delcourt, 2006.
[Рис. 25] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 2: Мост Монтеро. Delcourt, 2007.
Следующий главный герой — Танги дю Шатель, преданный королю справедливый французский рыцарь. Авторы «Глиняного трона» идеализируют его с опорой на романтизацию средневековых рыцарях, речь о которых подробнее пойдет в следующих главах. Повествование опускает все те детали, которые могли бы очернить его — в реальности Танги дю Шатель был далеко не бескорыстным и стал одним из участников политически мотивированного убийства Жана Бесстрашного, герцога Бургундского, когда на страницах исследуемого комикса это произошло совершенно случайно.
Такая реконструкция исторической личности позволила авторам создать безусловную поддержку дофину, который так в ней нуждался.
[Рис. 26-27] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 1: Рыцарь с топором. Delcourt, 2006.
«Глиняный трон» возлагает ответственность за деяния арманьякского лагеря на двух человек — Бернарда VII д’Арманьяка и его приближенного наемного убийцы. Такой прием помогает авторам показать ярое противостояние между арманьяками и бургундцами без изображения конфликта в черно-белых тонах. Здесь страх за Францию выражается в коннетабле, который и заказал устранение двух предыдущих дофинов из-за их близких связей с Бургундией [рис. 28-29]. На деле же они умерли от болезней, что были распространены в Средние века: Людовик простудился и умер от осложнений, а следующий по линии наследования Жан — от мастоидита, опухоли позади уха. Сам Бернард не отличался завидным характером — управляя финансами страны, он вводит обременительные налоги и фальшивые монеты; заставлял парижан охранять город под страхом наказаний.
И, так как в комиксе не было объяснений предыстории событий 1418 года, нужно было добавить мотив ненависти над арманьяками бургундцев и французов в целом, а утрирование и без того жестокого коннетабля Франции, дополнив его послужной список еще и заказными убийствами дофинов, это обосновывают.
[Рис. 28-29] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 1: Рыцарь с топором. Delcourt, 2006.
Женщины в комиксе играют ключевую роль, хоть и находятся в условиях XIV века, когда историки-современники уделяли им крайне мало внимания в текстах или, наоборот, демонизировали некоторые личности.
Жанна де Найлак — фигура, почти незнакомая историкам, что позволило авторам интерпретировать ее жизнь под стать актуальным запросам. Благодаря её предполагаемым связям — романам с английским Генрихом V и герцогом Бургундским, а также браку с советником дофина Пьером де Жиаком, — она становится связующим звеном между тремя противоборствующими силами: англичанами, арманьяками и бургундцами [рис. 30, 31].
Подобное использование персонажа обосновано малой толикой информации, что дошла до современности. Ее имя принадлежало трем женщинам периода, и одна из них и правда была замужем за Пьером де Жиаком. Франс Ришмонд создал образ загадочной женщины, что находится в гущи интриг. Таким же приемом и пользовался, например, Александр Дюма-отец в новелле «Правая рука кавалера де Жиака», где де Жиак заключает сделку с дьяволом ради мести любовнику Жанны.
Оба произведения мифологизируют Жанну де Найлак и добавляют ей контекста в угоду собственных повествований, где требуются герои для драм.
[Рис. 30] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 2: Мост Монтеро. Delcourt, 2007.
[Рис. 31] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 3: Генрих, король Франции и Англии. Delcourt, 2008.
В комиксе активно используют популярные мифы. Например, сумасшествие Карла VI объясняется отравлением его любовницей, Одеттой де Шамдивер [рис. 32]. В сюжете «Глиняного трона» она также является агенткой бургундцев, что объясняет ее мотив. В реальности же болезнь короля началась еще до встречи с Одеттой, а после их знакомства она была его главной опорой и только с ее помощью удавалось купировать самые тяжелые приступы.
В данный момент теория отравления считается маргинальной, но авторы мифологизируют Одетту де Шамдивер в силу политических разногласий между французами и бургундцами. В материальной культуре укрепился образ коварной любовницы, и комикс потакает подобным стереотипам, внося исторические искажения в повествование.
[Рис. 32] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 1: Рыцарь с топором. Delcourt, 2006.
Чтобы представить Карла VII и его окружение исключительно в положительном свете, бургундцев следовало полностью дискредитировать. Поэтому поддержка королем Карлом VI бургундцев в условиях его психической нестабильности фактически утрачивает реальную политическую силу [рис. 33]. Его состояние становится инструментом в руках бургундцев, особенно принимая во внимание то, что его болезнь была вызвана Одеттой де Шамдивер. Следовательно, именно бургундцы виновны в бедственном положении страны.
Такой подход позволяет авторам снять ответственность с Карла VII и его соратников за возможные ошибки, усиливая их образ как искренних защитников Франции и символов независимости.
[Рис. 33] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 1: Рыцарь с топором. Delcourt, 2006.
«Глиняный трон», несмотря на привлечение к сценарию историка Франса Ришмонда, опирается по большей части на мифологизированные образы исторических личностей, которые закрепились в массовой культуре. История Изабеллы Баварской, одной из самых противоречивых женщин средневековой Франции, сводится к ее экстраординарному (в плохом смысле) образу жизни. Она не была объектом серьезных исследований ранее, поэтому так мало о ней известно сейчас достоверного. Однако современные историки утверждают, что этот образ является следствием пропаганды ее современников, особенно бургундцев, что были заинтересованы в очернении ее репутации.
Преподавательница истории Рэйчел Гиббонс в своем эссе «Изабелла Баварская, королева Франции» (1385-1422): «Создание исторической злодейки» пишет, что история Изабеллы Баварской до сих пор в основном представляет собой сфабрикованную смесь сплетен и пропаганды, которая впиталась в историческую традицию и повторялась так часто, что для многих легенда стала неотличима от факта» [18].
Зная о существовании подобных исследований, авторы все равно продолжает использовать Изабеллу в негативном окрасе в нарративных целях, доводя ее и без того негативный сложившийся образ из массовой культуры карикатурного [рис. 34]. Французский историк Жан Маркаль так и написал в своем научном трактате «Изабелла Баварская»: «Правдивая и полная история Изабеллы Баварской никогда не была написана». И будет ли, если современные комиксы продолжают поддерживать подобные искажения?
[Рис. 34] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 2: Мост Монтеро. Delcourt, 2007.
Осада Руана изображается во всех красках — голод такой, что жители поедают крыс; ни у кого не остается сил; для сохранения провианта бедняков выгоняют из города, но не дают пройти дальше канавы у крепостной стены. Комикс также предполагается как образовательный, так как в нем есть исторические сноски, дающие объяснения событиям. Многие события опускаются в части визуала, но поясняются текстом.
С одной стороны, авторы показывают реальные сражения Столетней войны, с другой — рассказ кажется больше художественным благодаря пояснениям о чувствах дофина [рис. 35]. Акцент на эмоциональной составляющей позволяет обратиться к историческим событиям так, чтобы заинтересовать современную аудиторию.
[Рис. 35-36] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 2: Мост Монтеро. Delcourt, 2007.
В комиксе «Глиняный трон» создатели адаптируют историю для более молодой аудитории, включая жестокость и политические интриги. В отличие от «Креси», где без прикрас показывают войну, с французской стороны жестокость связывают со второстепенными персонажами, в то время как главные герои, в том числе Карл VII и Танги дю Шатель, представлены с позиции справедливости.
Подобным переосмыслением является эпизод встречи для обсуждения мира между бургундцами и людьми Карла VII [рис. 37]. В комиксе первым напал бургундец, а рыцарь лишь защищал дофина. Хотя авторы и придерживались версии о случайной цепи обстоятельств, которая привела к гибели Жана Бесстрашного, но все равно ответственность возлагается на бургундцев [рис. 38]. Это образ исторического инцидента, по-разному интерпретируемого в зависимости от взглядов.
Можно выдвинуть следующую гипотезу: противостояние в «Глиняном троне» отображает зависть французов к созданию bandes dessinées, которые появились у бельгийцев.
[Рис. 37] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 2: Мост Монтеро. Delcourt, 2007.
[Рис. 38] Жарри, Н., Ришмонд, Ф. Глиняный трон. Том 3: Генрих, король Франции и Англии. Delcourt, 2008.
«Глиняный трон» представляет версия событий, что полностью симпатизирует Карлу VII, продолжая националистический нарратив комикса. Комикс усиливает патриотический взгляд на историю, где дофин — символ борьбы за независимость и стабильность Франции, в то время как когда бургундцы были врагами государства. Историческая правда уступает место художественным интерпретациям, что усиливает политические мотивы комикса. Франс Ришмонд, один из авторов комикса, сам подвергает сомнению средневековые трактаты, предполагая, что их авторы преследовали собственные цели. Комиксу также присуща некоторая мифологизация, где события интерпретируются в зависимости от занимаемой стороны главным героем.
«Читая историков XX века, мы всегда сталкиваемся с одним и тем же вопросом: Можем ли мы доверять древним авторам? Действительно ли они описывают факты? Или они пытаются донести до нас какую-то мысль?» [12]
Хоть комикс и не стремится к исторической точности, его главная цель — передать настроение Средневековья, сделать его доступным для современной аудитории. Авторы предоставляют большую роль женским персонажам, утрируют действия антагонистов и изображают Карла VII с его приближенными только в положительном свете. Таким образом, «Глиняный трон» использует упрощенные, но мощные символы и архетипы.
Брайан Вуд, «Северяне: Осада Парижа»
Викинги активно занимались набегами на европейские государства и не могли обойти стороной Париж. «Северяне: Осада Парижа» («Northlanders: The Siege of Paris») американского автора Брайана Вуда как раз рассказывает об осаде Парижа в 885 году викингами. Комикс выпущен издательством Vertigo в 2010 году. Иллюстрировал все британский художник Саймон Гейн, и, вспоминая отношения между Англией и Францией, не вызывает удивления, почему он с такой любовью рисовал Париж в огне. Его немного карикатурный стиль вполне согласуется с повествованием от лица незадачливого, вечно в находящегося в сражениях, героя.
[Рис. 39] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Викинги — это скандинавские мореплаватели, что занимались налетами и грабежами, а дома становились обычными фермерами. И само название «víkingr» образовывалось от слова «пират» в ранних скандинавских языках. На образе викингов и строится вся мифология средневековой Скандинавии, но в массовой культуре чаще всего их даже не отделяют от «мирской» жизни, где идентификация убийц и грабителей преследовала их всю жизнь.
В комиксе же Брайан Вуд исследует этот вопрос, представляя викинга по имени Мадс, который находится в кризисе от поиска своей принадлежности. Он не знает, где его дом (на поле боя), и уверен, что люди, подобные ему [настоящие викинги], не лежат в теплой кровати, а умирают и отправляются в Вальгаллу [рис. 40]. Брайан Вуд усиливает миф о викингах как о людях, жизнь в которых кипит только в моменты насилия, а Мадс в этом контексте предстает как архетипичный пример, не интересующийся жизнью за пределами боя.
[Рис. 40] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Осада Парижа была первым подобным мероприятием викингов, до того ограничивавшихся быстрыми набегами. Еще с 845 года они не оставляли Париж, но с постройкой мостов это усложнилось. Воспользовавшись тем, что Франкское государство было ослаблено, они снова напали в 885 г. на 700 драккарах. Вся история осады в комиксе основана на хрониках монаха Аббо, который также фигурирует в сюжете и разобран подробнее далее, — драккары, использование баллист, оборона парижан с помощью липкой смеси из горячего воска и смолы и так далее.
С одной стороны, изображая так всё детально с опорой на исторические тексты, с другой — включение мифологизации и обсуждение актуальных на сегодняшний момент тем, — создает уникальную интерпретацию осады Парижа викингами 885 года, которая может исказить историю для тех, кто не знаком с реальной.
[Рис. 41] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Брайан Вуд показывает викинга Мадса, главного героя комикса, именно тем, кто своим действием повлиял на ход всей обороны. Практически жертвуя собой, он поджег три корабля, которые взорвали мост и позволили захватить башню, что отчаянно защищали французы [рис. 42-43]. Автор утрирует важность героя, а это событие подтверждает единственный смысл существования Мадса — участие в боевых действиях. Брайан Вуд отходит от исторической точности, чтобы соответствовать художественному повествованию.
[Рис. 42-43] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Автор включает в комикс монаха по имени Аббо, который оказался близок с главным героем и сопровождает в его приключениях. Пользуясь тем, что о реальном Аббо практически не осталось информации, Брайан Вуд берет его образ и мифологизирует монаха, благодаря чему он становится полноценным персонажем со своей историей, которой так не хватало.
Почти всё, что известно о настоящем Аббо Сен-Жерменском и Осаде Парижа 885 года, почерпнуто из его собственных стихов «De bellis Parisiacæ». На протяжении большей части XX века его хроники об Осаде Парижа принимали за чистую монету, и только с 1960-х годов решили проверить рассказ поэта.
[Рис. 44-45] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Согласно источникам, он писал на латыни с ошибками, что Брайан Вуд превратил в комическую черту характера персонажа. От реального Аббо в комиксе осталась только его страсть к записи событий и знакомство с епископом Гозленом. А самих же викингов он называл «гневом Божьим на земле», что никак не согласуется с его комиксной симпатией к Мадсу, викингу и его другу. Эта мифологизация позволяет Вуду раскрыть характер и мотивы Аббо: он движим стремлением зафиксировать правду, пусть даже его вера и окружение не всегда совпадают с реалиями мира викингов.
Автор берет малоизвестного исторического персонажа и, используя художественный контекст, придает ему глубину, которой не хватает в реальных источниках. Таким образом, Брайан Вуд создает образ, который, с одной стороны, добавляет достоверности в комикс, а с другой — формирует совершенно нового героя, за которым было бы намного интереснее следить, чем за монахом, что безвылазно сидит в Париже и конспектирует события.
[Рис. 46] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
В комиксе «Северяне: Осада Парижа» Брайан Вуд исследует динамику власти, прямо говоря о значимости статуса человека. Когда викинги хотели застрелить епископа, Аббо, их друг-монах, воспротивился этому. «Аббо уважает власть этого епископа, а не человека», — говорит закадровый голос Мадса [рис. 47]. Так в Средневековье значимость человека зависит не столько от его личных качеств, сколько от статуса и позиции в иерархии. А статус Гозлена ставил его выше всех остальных, в особенности, когда он руководил обороной города. И в случае проигрыша викингами осады ликвидация епископа Гозлена сулила бы им нерадостные перспективы.
[Рис. 47] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Следуя комиксу, Епископ Гозлен, реально существовавший и по источникам умерший от чумы, погиб от ножа во время штурма Парижа. Подобное решение можно интерпретировать так: бессмысленная борьба символизировала также гибель божественного покровительства. В стихах монаха Аббо «De bellis Parisiacæ» викинги были посланы в наказание за грехи заблудших христиан, а в особенности — королей. Брайан Вуд, хоть и с некоторой исторической погрешностью, акцентирует внимание на религиозном подтексте.
Переводчик хроник монаха Нирман Дасс объясняет богословскую направленность Аббо так: «…Франция разоряется викингами не просто так: её тело поражено грехом, а ее правители слабы и небрежны, не заботясь о стаде, которое Бог вверил им» [8].
[Рис. 48] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Комикс «Северяне: Осада Парижа» — это соединение исторического и художественного контекста, где реальность Средневековья переплетается с актуальными вопросами: бессмысленность войн и жертвы ради политических целей, когда сами короли остаются в безопасности. Мадс, который являет собой архетип викинга, и монах Аббо, вдохновленный реальной личностью, что ведет записи о событиях Осады Парижа; герои из разных культур и религий, но от обоих через весь комикс проносится мысль: «Стоит ли это того?» Мадс сомневается уже не в собственной судьбе, а в смысле всех сражений, которые часто заканчиваются откупом, как и в случае с Парижем.
Эти сомнения Мадса находят отклик в актуальных вопросах о цене человеческих жертв ради мифических земель или денег, достижения которых никак не перекликаются с реальными нуждами обычных жителей. Вуд целенаправленно использует исторический контекст, чтобы перенести современные темы в эпоху викингов.
[Рис. 49-51] Вуд, Б., Гейн, С., Вудсон, М., Черчленд, М. Северяне. Часть 6: Дочь Тора и другие истории. Vertigo, 2012.
Брайан Вуд для CBR: «Если говорить в общих чертах, то я беру сегодняшние темы и помещаю их в историю, противопоставляю, сравниваю, нахожу сходства и представляю, как они могли бы проявиться в другом мире, так сказать, по-другому. Религия, разумеется. Культурная война, проблемы идентичности, расизм, фанатизм, вторжение, оккупация» [9].
Тьерри Глори и Мари Глорис Бардио-Вайент, «Изабелла: Французская Волчица»
История Изабеллы Французской — это ключ к более глубокому пониманию Средневековья. Её жизнь отражает борьбу за власть; раскрывает гендерные стереотипы и политические конфликты, и через ее реальную историю современные произведения могут показать сложность и многослойность средневекового мира.
«Изабелла: Французская Волчица» («Isabelle, la louve de France») — комикс французского издательства Delcourt сценаристов Тьерри Глори и Мари Глорис Бардио-Вайент и художника Хайме Кальдерона, 2012 год. Эта работа одна из многих в серии под названием «Королевы крови» — комиксов о женщинах, сыгравших значительную роль в истории, несмотря на патриархальные ограничения своего времени.
[Рис. 52] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 1. Delcourt, 2012.
С первой же страницы комикса Изабелла говорит: «В этом мире быть женщиной — тяжелое бремя. А быть королевой — мука каждый момент» [рис. 52-53]. Даже роль королевы не снимала с нее всех наложенных положением женщины ограничений. Но Изабеллу уважали за ее справедливость, желание заступаться за интересы баронов и английских подданных. Она не была простой марионеткой, застрявшей в положении слабой королевы-консорта, а наоборот — она активно пыталась влиять на ситуацию, что в конечном итоге привело к её открытой оппозиции Эдуарду.
[Рис. 53] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 1. Delcourt, 2012.
В комиксе «Изабелла: Французская Волчица» стараются подать историю так, будто она действовала только из своего многострадального положения женщины в Средневековье — постоянно акцентируют на этом внимание. У нее, конечно, была незавидная участь, но она также была королевой Англии. После рождения второго сына она говорит, что «вновь заперта в золотой клетке» — что ее роль выполнена [рис. 54].
Дженна Холлман пишет, что в наше время Изабелла приобрела довольно негативную репутацию благодаря подробному труду, написанному викторианкой Агнес Стрикленд в 1894 году. Агнес была невысокого мнения об Изабелле: она называла её «одной из худших женщин, когда-либо занимавших английский престол». Даже в последние 50 лет историки называли Изабеллу «женщиной со злым характером, отъявленной интриганкой» [21].
Таким образом, комикс целенаправленно представляет её в положительном свете, акцентируя внимание ее ограничениях, связанных с полом, в противовес тем характеристикам, что определяли ее репутацию в массовой культуре благодаря викторианской историкессе. Образ, представленный в комиксе, показывает стремлении Изабеллы обрести независимость, что делает её близкой и понятной современной аудитории.
[Рис. 54] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 2. Delcourt, 2014.
«Я отдал тебя Англии по политическим причинам. Я не ищу не твоего счастья, но счастья королевства», — говорит французский король и по совместительству ее отец Филипп IV [рис. 55]. А ее сын, Эдуард, — «краеугольный камень альянса» [рис. 56]. Личные желания или благополучие дочери в этот период не имели большого значения, поскольку судьба королевских дочерей была тесно связана с нуждами их родных стран. Изабелла стала символом этого подхода: она пожертвовала своим личным счастьем ради укрепления политического союза.
[Рис. 55-56] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 1. Delcourt, 2012.
Эдуард II не любил проводить рыцарские турниры и участвовать в них. Точно известно, что несколько турниров проводились на свадьбу с Изабеллой в 1307 году, но в комиксе показаны события 1314. Возможно, авторы переиначили события с целью большей драматизации — здесь Изабелла мысленно надеется на гибель нерадивого супруга. В любом случае наконечник копья был деревянным, и он никаким образом не мог погибнуть [рис. 57-58].
Но включение рыцарских турниров, несмотря на долю фантазии авторов, может быть не только ради драмы, но и иметь символическое значение — это значимый культурный элемент Средневековья, зародившийся в середине XI века на севере Франции [55], откуда родом и сама Изабелла. Она, как дочь короля Франции и будучи королевой Англии, была неразрывно связана с этой традицией. Турниры выглядели как символ политической борьбы, как и вся жизнь Изабеллы.
[Рис. 57-58] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 1. Delcourt, 2012.
В комиксе много исторических личностей и событий. Например, когда Эдуард II приносит клятву французскому королю: графиня Матильда д’Артуа, Генри «Кривая шея» Плантагенет, Людовик X и Роджер Мортимер [рис. 59-60]. Эти персонажи, каждый из которых занимал значимое место в политической и социальной жизни средневековой Европы, усиливают эффект исторической достоверности, даже если некоторые моменты и утрированы ради драматического повествования.
[Рис. 59-60] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 1. Delcourt, 2012.
Также изображено вторжение Эдуарда Брюса в Ирландию в 1315 году в период конфликта между Англией и Шотландией. Но Роджер Мортимер не принимал активного участия в Ирландской кампании. Вероятно, его участие в сценах авторами служит для поддержания основной сюжетной линии вокруг политических интриг и его роли в падении Эдуарда II.
На страницах комикса присутствует большое количество рыцарей с соответствующими гербами и доспехами. Например, сами герои заостряют на этом внимание: «Новоприбывшие носят герб Эдуарда Брюса» [рис. 62]. Авторы уделяют внимание деталям, подчеркивая стилистику того времени, что визуально усиливает исторический контекст и позволяет проникнуться Средними веками.
[Рис. 61-62] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 2. Delcourt, 2014.
В комиксе авторы приняли решение романтизировать события, касающиеся отказа Изабеллы от доходов с её островных поместий прямиком после рождения второго сына. В оригинальном историческом контексте отказ не был полным. Авторы сосредоточили внимание на наиболее значимых для сюжета моментах и нивелировали те детали, которые оказались не столь важны, например, роль остальных детей. Этот эпизод вновь доказывает мотив комикса — показать Изабеллу как мученицу, что отказывается от всех доходов, а ее роль заключается только в рождении наследников.
[Рис. 63] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 2. Delcourt, 2014.
В «Изабелла: Французская Волчица» присутствует дипломатическая сцена, которая показана как символический момент, когда Изабелла постепенно переходит от роли побитой средневековой женщины к самостоятельной политической фигуре — она отправляется во Францию в качестве посредницы для переговоров [рис. 64].
Элеанор Янега в книге «Секс прошлого и будущего»: «От королевских особ ожидалась вся та работа, которой занимались знатные женщины, с дополнительным акцентом на государственные дела и общественные ритуалы. Они часто выступали посредниками между своими родными семьями и новыми королевствами, действуя как дипломаты. Особенно важную роль королевы играли в переговорах со своими мужьями или сыновьями» [26].
Такой же эпизод изображен на миниатюре XV века, изображающая будущего Эдуарда III, воздающего дань уважения Карлу IV под руководством своей матери Изабеллы в 1325 году [рис. 65]. Изабелла в комиксе в таком же платье, как и на этом изображении — пополам в знаменах Франции и Англии. Но Эдуард III, ее сын, в наряде без каких-либо флагов, в отличие от миниатюры. Возможно, авторы хотели показать, что Изабелла приняла свою двойную идентичность, когда будущий король всё еще действует по указке матери. Через визуальные образы комикс усиливает контраст между Изабеллой, которая полностью осознает свою роль как посредницы между двумя монархиями, и ее сыном, который пока остаётся в тени и следует ее указаниям.
[Рис. 64] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 2. Delcourt, 2014. // [Рис. 65] Будущий Эдуард III и Изабелла. Средневековая миниатюра, XV век.
Самый грандиозный эпизод — вторжение Изабеллы Французской в Англию 24 сентября 1326 года. Реальность вторжения передана в общих чертах: города действительно открывали ей свои ворота, а все действо это стало символом освобождения Англии от тирании Эдуарда II и его окружения. В «Isabella: She-Wolf of France» она сама возглавляет армию, а флаги Франции и Англии на ее одежде подчеркивают ее двойную идентичность и политическое положение. Изображение таких масштабных событий со множеством деталей помогает погрузиться в средневековый контекст.
[Рис. 65] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 2. Delcourt, 2014.
Сын Изабеллы, Эдуард III, стоит у дверей и отдает приказ о задержании Роджера Мортимера [рис. 66] — этот эпизод перекликается с реальными историческими событиями. В реальности его казнь произошла в 1330 году, как и описано в комиксе «Изабелла: Французская Волчица».
История совпала с повествованием комикса за исключением деталей — Изабелла сопротивлялась и молила пощадить Мортимера, своего возлюбленного. Но в комиксе эту сцену обставили так, что она была поражена предательством и отправилась в чуть ли не добровольное изгнание. Очевидно, это сделано для того, чтобы современная аудитория больше прониклась историей — большой акцент в комиксе возлагается на отношения Изабеллы и Мортимера. Это отличает комикс от реальных исторических событий, где она не исчезла полностью из политической жизни Англии — ей сохранили титул и привилегии, а позже Изабелла и вовсе выходила в свет.
[Рис. 66-67] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 2. Delcourt, 2014.
Авторы постарались реалистично передать события Средних веков, но многое переписали в угоду актуальным проблемам. Реальная история сохранила мало сведений о личных чувствах Изабеллы; акцент в летописях Средневековья делался скорее на ее политической роли и общественных действиях. Сюжет комикса «Изабелла: Французская Волчица» строится вокруг темы, актуальной для массовой культуры, — прав женщины на собственные решения и самоопределение, из-за чего и пострадала настоящая история, где Изабелла была образована и имела собственные политические амбиции.
[Рис. 68] Глорис, М., Глорис, Т., Кальдерон, Ж. Королевы крови — Изабелла Французская Волчица. Том 2. Delcourt, 2014.
Реальное Средневековье: вывод
Несмотря на то, что рассмотренные комиксы позиционировались как примерно исторические и основаны на источниках или в сотрудничестве с дипломированными специалистами, все они по большей части созданы в ответе на актуальные запросы. Английский комикс «Креси» Уоррена Эллиса рассматривает национализм в современном понимании, перенося в годы Столетней войны, когда «Глиняный трон» продолжает эту тему, но националистический нарратив представляет сторону Франции. «Северяне: Осада Парижа» авторства Брайана Вуда с таким же множеством исторических неточностей, но в общем является антивоенным комиксом. И последний комикс «Изабелла: Французская Волчица» полностью ориентируется на современную аудиторию, перестраивая исторические факты под актуальные запросы.
Все исследуемые комиксы из данной главы в значительной степени представляют собой произведения, созданные с учетом современных запросов и проблем. Авторы адаптируют Средневековье, чтобы выстраивать параллели с настоящим временем. Не все события из этих комиксов переданы верно, но знаем ли мы наверняка, как все происходило тогда? Но и не все изображенное заведомо ошибочно — многие факты и личности периода переданы достаточно реалистично.
