Заключение

Итоги исследования показывают, что визуальные символы детства прошли путь от ранних, преимущественно педагогических и воспитательных функций в XVII–XVIII веках, до тотального идеологического контроля в XX веке. В советский период детство стало центральным объектом государственной политики, а визуальная культура — главным инструментом формирования «нового человека». Каждый исторический период оставил свой отпечаток на визуальном языке: XVIII–XIX века заложили основу, используя изображение в качестве инструмента обучения (буквари) и формируя национальные символы (матрешка). 1900–1920 гг. стали временем радикального переформатирования под влиянием революции, когда авангардная эстетика была использована для визуализации революционной оппозиции. 1920–1940 гг. характеризовались переходом от абстрактной идеологии к конкретным государственным задачам (индустриализация), что отразилось в смене визуального языка от конструктивизма к социалистическому реализму. 1940–1960 гг. создали образ «радостного детства» как маркера успешного общества, насыщенного оптимизмом, но одновременно служившего мощным инструментом идеологической пропаганды. 1960–1980 гг. ознаменовались ростом влияния массовой культуры и формированием подростковых субкультур, что привело к усложнению и диверсификации детских символов. 1980–1990 гг. стали периодом резкого разрушения старых кодов и взрывного обилия новых, связанных с глобализацией, потребительством и новыми технологиями. 1990–2000 гг. завершили переход к цифровой эре, где гаджеты, социальные сети и виртуальная реальность стали доминирующими элементами детской среды. 2000–2025 гг. характеризуются дальнейшей интеграцией технологий, появлением новых символов (роботы, VR), и глобальными вызовами (пандемия), которые продолжают трансформировать детство.